[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

махнув рукой на предрассудки (или, вернее, последовав грязным желаниям автора), как ни в чём не бывало залез в речушку наряду с девицами, от всей души наслаждаясь этой лёгкой эротической сценой. Разве он не заслужил этого за все свои труды?

Болтающие ногами сестрицы не оставляли надежды заполучить его в свой весёлый кружок:

— Шисюн Ло, хватит стесняться, иди к нам!

Главы школ перед хрустальными экранами утратили дар речи. Хоть Шэнь Цинцю был морально готов к этой сцене, прочитав роман, до отказа полный ещё пущих непристойностей, он не мог поверить тому, что происходило у него на глазах.

С окаменевшим лицом он взывал в душе: «Что ж ты тормозишь, Ло Бинхэ! Ещё немного — и ты пропустишь такую сцену!»

К её чести, Цинь Ваньюэ сделала попытку извиниться за своих сестёр, в отчаянии кусая губы:

— Прости нас, шисюн Ло. Мои сёстры впервые участвуют в собрании Союза бессмертных. — При этом она отлично сознавала, что главная виновница всего этого безобразия — её родная сестра. На горестное лицо девушки жалко было смотреть.

Не успел Ло Бинхэ ответить, как с берега речушки раздались пронзительные вопли.

«Ну вот, пропустил…» — разочарованно констатировал Шэнь Цинцю.

Молодым людям не стоило забывать, что в этом романе правят бал лишь баллы крутости Ло Бинхэ — кто не спрятался, я не виноват!

Как Шэнь Цинцю мог предвидеть, что в следующее мгновение младшая сестра Цинь Ваньюэ, которой предстояло войти в гарем главного героя помрёт! Таким! Тупым! Образом!

Выражение лица Ло Бинхэ мигом переменилось. Не обращая внимания на перепуганную Цинь Ваньюэ, он ринулся к речушке.

В то же время лица прикованных к экрану наблюдателей перекосились от ужаса.

Выхватив меч из ножен, Ло Бинхэ воздел его со словами:

— Что тут творится?

Только что в речушке мирно плескались шесть девиц, теперь же осталось всего четыре — и Цинь Ваньжун среди них не было.

Шэнь Цинцю про себя возопил: «Вот видишь! Я ж говорил: поторопись! Зашибись, ты только что прохлопал свою жену! Ты, расточительный сукин… И с кем ты теперь собираешься отыгрывать ту сцену с тройничком, хотел бы я знать?»

— Только что, не знаю, как, вода внезапно почернела и засосала сестёр! — провизжала одна из девиц.

Свободной рукой Ло Бинхэ принялся вытаскивать заклинательниц, которые всё ещё находились в воде, слишком ошарашенные, чтобы двинуться с места. Когда он выволакивал из речушки последнюю, та поскользнулась и, не успев скрыться под водой, исчезла!

В то же время посреди реки возник водоворот тёмной энергии. Впившись взглядом в хрустальный экран, Шэнь Цинцю разглядел, что вода почернела от пелены женских волос, колышущихся в воде подобно шёлковым нитям. Может, кому-то это зрелище и показалось бы завораживающим, но Шэнь Цинцю оно наводило на мысль лишь о жуткой волосне Садако.

— Это нюй юань чань [5]! — в ужасе воскликнул Юэ Цинъюань.

В тот же самый момент Ло Бинхэ припомнил, что это за тварь. Направив энергию меча в воду, он выкрикнул:

— Отойдите от воды! Это — нюй юань чань!

В реке вновь закрутился волосяной водоворот, затем вода внезапно взбурлила и с чавкающим звуком выплюнула что-то на берег.

Это были останки трёх девушек — монстр пожрал плоть и кровь, оставив лишь болтающуюся на костях кожу! О том, как чудовище сделало это, свидетельствовали тёмные расширенные поры на коже, сквозь которые проникли высасывающие жизненные соки волосы.

Это и было самой жуткой особенностью нюй юань чань — способность просачиваться в мельчайшие отверстия.

Собравшиеся на берегу заклинательницы остолбенели от ужаса. Из-за спины Ло Бинхэ раздался отчаянный крик — это Цинь Ваньюэ едва не лишилась сознания при виде того, что осталось от её младшей сестры.

По счастью, у неё хватило выдержки, чтобы остаться в сознании — иначе как бы она смогла насладиться зрелищем возмездия?

Примечания:

[1] Белый лотос 白莲花 (bái liánhuā) — метафора, обозначающая чистого, невинного человека. Интересно, что в современном китайском она означает двуличную стерву.

[2] Цинь Ваньюэ 秦婉約 (Qín Wănyuē) — в пер. с кит. Ваньюэ — «покорная, уступчивая, изящная, тактичная».

[3] Цинь Ваньжун 秦婉容 (Qín Wănróng) — в пер. с кит. Ваньжун — «ласковое выражение лица, мягкая манера».

[4] Этот будущий цветик гарема — в оригинале 奇葩 (qípā) — в пер. с кит. «дивный цветок, выдающийся талант, чудак», иными словами, «подарочек» в ироническом смысле слова. В Древнем Китае женщине не полагалось обнажать ноги перед мужчиной, пусть это и не считалось столь же неприличным, как раздеться догола.

[5] Нюй юань чань 女怨纏 (nü yuàn chán) — в пер. с кит. «обволакивающая женская жалоба» или «опутывающая женская ненависть».

Глава 24. Вот так сюрприз! Часть 2

Способный передвигаться и по воде, и по суше, монстр нюй юань чань явно собирался продолжить застолье, выбравшись на берег. К своему несчастью, он наткнулся прямиком на возвышающегося над ним Ло Бинхэ, на лице которого не осталось ни следа былого добродушия. С щелчком пальцев руку юноши объяло пламя, подпитываемое его духовной энергией; сбросив сгусток огня на монстра, он вызвал вспышку, охватившую чёрные волосы огненным ореолом. Чудовище тотчас шмыгнуло в воду, больше не отваживаясь высунуться.

Всё это Ло Бинхэ выполнил столь безупречно, словно годами оттачивал этот приём.

Возликовав, Шэнь Цинцю мысленно вскинул в воздух табличку: «10 очков Ло Бинхэ!»

Подобрав оброненную Цинь Ваньюэ ночную жемчужину, юноша воздел её над головой, словно маяк — свет помог оцепеневшим адептам наконец прийти в чувство.

— Братья и сёстры! — выкрикнул Ло Бинхэ. — Не расходитесь! Соберитесь в одном месте и держитесь друг друга! — с этими словами он вытащил сигнальный огонь, которыми снабдили всех участников состязаний, и запустил в небо.

Участники состязаний снабжались сигнальными огнями на случай, если повстречают монстров, которым не в силах противостоять — впрочем, обычно таких не попадалось. Использовавший сигнальные огни трижды автоматически выбывал из соревнования, и потому к ним прибегали лишь как к последнему средству. Однако в этот самый момент множество сигнальных огней раскрасило небо над ущельем Цзюэди. В оригинальном романе это была поистине прекрасная сцена, но сейчас у созерцающих её было такое чувство, словно их внутренности разрываются от ужаса и горя.

Потому что каждый из этих огней означал, что жизнь юного адепта в смертельной опасности!

— Скорее поглядите, что на хрустальных экранах!

Оттуда раздавались истошные крики. На нескольких экранах показывались уже мёртвых адепты, на других окровавленные юноши и девушки бились из последних сил, восклицая: